Девочки говорили, что Нине никаких секретов поверять нельзя, она все расскажет Толе.

Нина яростно спорила:

— Я Толе только про себя рассказываю! А чужие секреты я не разбалтываю!

Да, они умели держать язык за зубами! С этим никто не спорил. Они первые из всех ребят прочитали повесть Гайдара «Тимур и его команда» и, никому ничего не сказав, стали тайно делать ребятам подарки. Толя Цыганенко думал, будто еж Гвоздик сам заполз к ним в палисадник. Но он ошибался: его подкинула Нина. В день своего рождения Вася Носаков нашел у себя в парте коробку с цветными карандашами. Он так никогда бы и не дознался, кто сделал ему этот подарок, и если б не выведенное печатными буквами его имя на коробке, он решил бы, что кто-то случайно забыл в его парте эти карандаши.

Нина и Толя были заводилами. Это они придумали искать клад под сосной в дальнем лесу. И с чего они взяли, что там зарыт клад? Придумали и тут же сами поверили! И с таким жаром об этом рассказывали, что заставили поверить всех.

Когда надо было подтянуть по украинскому языку и физике Сережу Орликова, его поручили не Нине и не Толе, а обоим сразу — брату и сестре. Сережа наплакался с ними, но они его подтянули-таки — и по математике, и по украинскому языку, и по физике.

Дело было в том, что Сережа не хотел заниматься. Ему казалось, что гораздо разумнее иметь под рукой толково составленную шпаргалку. Или сесть на контрольной рядом с Толей и списать. Нина с Толей не стали разубеждать его. Они принялись воспитывать его по-своему.

Сережа попросил во время диктовки тихонько кашлять в те минуты, когда надо ставить запятую, и чихать, если потребуется восклицательный знак.

— Что с тобой, Нина? Толя, да ты простыл!

Преподавательница украинского языка не могла надивиться: такой приступ кашля и чихания, какой одновременно напал на брата и сестру Погребняков, никому еще не доводилось слышать.

— Ну чего? Ну зачем так сделали? — чуть не плача спрашивал Сережа.

Толя и Нина чихали и кашляли без передышки, где надо и где не надо, запутали Сережу окончательно и ничуть об этом не жалели.

В другой раз Толя решил задачу на контрольной самым нелепым образом, а Сережа бездумно списал, нисколько не смущаясь тем, что в колхозном стаде после всех его подсчетов оказалось тридцать целых и три десятых коровы. Он получил «плохо», такую же отметку учитель поставил и Толе, но Толя не печалился. Он спросил:

— Ну как дальше будем? Списывать, придуриваться? Или учиться, как люди?

— Учиться, как люди, — грустно ответил Сережа.

Толя с Ниной не садились за уроки без Сережи. Они требовали, чтоб он, Сережа, объяснял им задачу, правило правописания глаголов или закон физики.

— Я ничего не понимаю, давай, Сергей, объясняй, — притворялся Толя.

Удивительное дело! Оказалось, если объясняешь другому, сам начинаешь понимать.

— Ничего, у тебя мозги постепенно отмываются, — с удовольствием замечала Нина.

И правда: они отмылись. Во время переводных испытаний учитель физики сказал Сереже:

— Сейчас посмотрим, как ты соображаешь. Ну-ка, скажи, какой чайник скорее остынет — чистый или закопченный?

И Сережа ответил с некоторым даже щегольством:

— Чем чернее тело, тем больше тепла оно отдает в окружающее пространство. А блестящие зеркальные поверхности отдают в окружающее пространство меньше тепла. Закопченный чайник остынет быстрее.

— Куролесили, куролесили, а выучили! — удивился тогда Толя Прокопенко.

Но сейчас он сказал:

— А может, правда, одного Тольку взять? Может, отдельно от Нинки он меньше куролесить будет?

— Что ж выходит? Толя Погребняк, Толя Прокопенко и Володя Моруженко. Девочек, значит, не берем? Трое Толей, два Володи да мы с Борисом — всего семь. Так? — спрашивает Вася.

— Так, — откликается Володя.

И мальчики замолкают. «С чего мы начнем?» — думает каждый.

— У кого есть бумага? — неожиданно спросил Вася. — Тетрадки там или просто листы?

— У Нинки Погребняк есть целая стопка, — сказал Володя Лагер. — Я видел. А что? Зачем тебе бумага?

— Не мне, а нам! — поднял на него серьезные глаза Вася. — Мы скажем Толе, пусть он выманит у сестры хотя бы листов двадцать.

— Чур, я! Я ему скажу, — снова подал голос Володя, у которого от любопытства даже щеки разгорелись. — Да я и сам, если хочешь знать, в два счета эту бумагу у Нинки выманю! А скажи, для чего она нужна? — И Володя весь превратился в слух.

— Для чего?.. — волнуясь, повторил Вася. — А вот для чего. Мы будем писать листовки. Подвиньтесь-ка сюда, к столу. Вот так. — Вася тщательно очинил карандаш, потом достал из-под матраца тетрадку в клеточку, вырвал из нее несколько листков, разрезал каждый на две части. — С бумагой у нас будет туговато, надо экономить, — размышлял он вслух… — Переписывать листовки пока будем у меня, а после что-нибудь придумаем. У Толи Погребняка хороший почерк и у Бориса, если постараться… Надо, чтобы листовок было как можно больше. Село-то огромное…

— А о чем писать будем? — горько усмехнулся Борис. — Сами-то мы много знаем? Живем, словно в лесу дремучем.

— Пока мы знаем, что нельзя сидеть сложа руки. Сам же говорил, что нельзя! — ответил Вася. — Конечно, это не больно много. Но человек прочтет и подумает: кто-то не дремлет, кто-то и меня будит! Ну так как? Пишем? Или станем ждать у моря погоды?

— Пиши! — решительно тряхнув своим пышным чубом, сказал Володя Лагер.

— Да покороче! — добавил Толя Прокопенко. — Чтоб могли прочитать, пока фрицы сообразят, что тут к чему.

Ребята сгрудились возле Васи, тоже склонившись над столом. Каждую фразу придумывали сообща. Спорили, надо или нет где-то ставить запятую, точку, восклицательный знак. В конце концов листовка была готова. И Вася прочитал ее вслух:

«Вставай на защиту своей родной Отчизны!

Мы знаем, что врага можно на фронте убить только с одной стороны, а в тылу его можно настигнуть со всех сторон. Так что давайте бороться хоть понемногу, чтоб как можно скорее разбить врага и освободить наших угнетенных, кого насильно забрали в плен. Над ними издеваются, их морят голодом.

Товарищи, давайте дружно возьмемся и поможем нашей доблестной Красной Армии.

Вставайте против врага!

Смерть фашистам!»

ЗАГАДКА

С некоторых пор фашистам стало в Покровском неспокойно. То на стенах домов появлялись написанные от руки воззвания к советским гражданам. То немецкий солдат поутру недосчитывается чего-нибудь в своем хозяйстве: за ночь бесследно исчезали патроны, а то и винтовка.

По селу рыскали патрули. Но им и в голову не приходило искать партизан в маленьком домике на краю села, где жили пожилая женщина и мальчик. А между тем именно здесь в тот вечер ребята решили: прежде всего листовки и оружие. Оружие надо раздобывать во что бы то ни стало! Придет время — и оно пригодится!

Новые листовки появлялись почти каждый день. Таясь и оглядываясь по сторонам, люди поднимали их, читали и передавали из хаты в хату.

Терпеливо и осторожно, скрываясь даже от самых близких, ребята переписывали листовки и поочередно ночью разбрасывали по селу.

Васе казалось, что он легче дышит: в руках было дело. Пусть маленькое, но ведь это только первые шаги. Он был уверен: лиха беда — начало! Надо оглядеться, подумать, и дела окажется непочатый край.

Одно его мучило: Лена. Девочки. В тот вечер, когда они писали свою первую листовку, вдруг раздался стук, и в дверях появились Лена, Надя и Оля.

Вася вскочил — он целый год их не видел и очень им обрадовался. Но Борис нахмурился и стал торопливо убирать все со стола, а Володя ворчливо сказал!

— Только вас и не хватало!..

Лена остановилась как вкопанная, и веселые карие глаза ее потухли.

— Здравствуйте, тетя Домна, — сказала она деревянным голосом. — Здравствуй, Вася.

Те же слова повторили за ней Оля и Надя.

— Садитесь, девочки, — приветливо сказала Домна Федоровна. — Садитесь, поглядим друг на друга — сколько не виделись!